— оо —
рога: чувство неоспоримаго безсмертля. Нетъ
смерти для того, кто любитъ родину; есть про-
щеше, есть прощальныя слезы и заветы, есть
погребальная песнь, но смерти нетъ! Ибо случалось ли смертному, кто бы онъ ни былъ, такъ
властвовать надъ смертью:
Чтобы къ сынамъ твоимъ съ мольбой дошелъ мой
пламень,
Удерживая смерть на пройденномъ пути,
Своей гробницы я приподымаю камень.
Рука изнемогла. Онъ падаетъ. Прости!
...Недавно произошелъ такой замечательный
случай. При осаде Циндао первымъ былъ убитъ
капитанъ Ко сума, и Микадо—уже после смерти—
произвелъ его въ следуюпцй чинъ маюра. Маюръ
Косума. Смерть, где твое жало? И не было бы
для меня ничего удивительнаго и страннаго,
если бы некоторое время спустя маюръ Косума
былъ произведенъ въ полковники и генералы, и
такъ до самаго высшаго чина—разве на самомъ
деле не все равно, что онъ умеръ?
Это сделали японцы, очаровательные молодые
люди культурнаго м1ра, какимъ-то чудомъ на-
сил1я надъ временемъ и истор1ей принесшие въ
сохранности крепкие и ясный римсшй духъ, его
ясную, какъ солнце, любовь къ отечеству, его
краткие и выразительный языкъ. Ни на одномъ
языке слово „отечество" не звучитъ такъ по-
римски, какъ на японскомъ; и напрасно Виль-
— оо —
рога: чувство неоспоримаго безсмертля. Нетъ
смерти для того, кто любитъ родину; есть про-
щеше, есть прощальныя слезы и заветы, есть
погребальная песнь, но смерти нетъ! Ибо случалось ли смертному, кто бы онъ ни былъ, такъ
властвовать надъ смертью:
Чтобы къ сынамъ твоимъ съ мольбой дошелъ мой
пламень,
Удерживая смерть на пройденномъ пути,
Своей гробницы я приподымаю камень.
Рука изнемогла. Онъ падаетъ. Прости!
...Недавно произошелъ такой замечательный
случай. При осаде Циндао первымъ былъ убитъ
капитанъ Ко сума, и Микадо—уже после смерти—
произвелъ его въ следуюпцй чинъ маюра. Маюръ
Косума. Смерть, где твое жало? И не было бы
для меня ничего удивительнаго и страннаго,
если бы некоторое время спустя маюръ Косума
былъ произведенъ въ полковники и генералы, и
такъ до самаго высшаго чина—разве на самомъ
деле не все равно, что онъ умеръ?
Это сделали японцы, очаровательные молодые
люди культурнаго м1ра, какимъ-то чудомъ на-
сил1я надъ временемъ и истор1ей принесшие въ
сохранности крепкие и ясный римсшй духъ, его
ясную, какъ солнце, любовь къ отечеству, его
краткие и выразительный языкъ. Ни на одномъ
языке слово „отечество" не звучитъ такъ по-
римски, какъ на японскомъ; и напрасно Виль-
